120 лет назад выдающийся психиатр Н.Н. Баженов, пытавшийся разобраться в причине необыкновенной гениальности Н.В. Гоголя, впервые авторитетно озвучил диагноз его психического расстройства. В 1902 г. на медицинском факультете Московского университета проходили публичные чтения Московского общества невропатологов и психиатров. Они были посвящены памяти профессора С.С. Корсакова и приурочены к 170-летию со смерти Н.В. Гоголя. На этих чтениях будущий главный врач Преображенской больницы для душевнобольных, выдающийся психиатр Николай Николаевич сделал сообщение под заглавием «Болезнь и смерть Н. В. Гоголя», в котором обосновал психиатрический диагноз Гоголя. Он обратил внимание на чередование у писателя приступов угнетенного и чрезмерно веселого настроения и, в соответствии с медицинской терминологией тех лет, назвал болезнь Гоголя «периодической меланхолией», что соответствует современному названию «маниакально-депрессивный психоз». Сегодня это заболевание квалифицируется как специфическое аффективное расстройство личности или биполярное расстройство.

Разумеется, Гоголь при жизни обращался к врачам, однако, в силу развития медицины того времени, чем болен писатель они тогда не знали и, соответственно, лечили, как умели: ставили пиявки, назначали охлаждающие ванны, делали кровопускания. Ничего не помогало и Гоголь продолжал мучиться от неимоверных страданий. Он жадно искал помощи и за месяц до своей смерти, в 1852 году, крайне изнуренный постом и бессонницей, по воспоминаниям доктора А.Т. Тарасенкова, он приехал на извозчике в Преображенскую больницу — первую и старейшую психиатрическую больницу в Москве. «Подъехав к воротам больничного дома, он слез с санок, долго ходил взад и вперед у ворот, потом отошел от них, долгое время оставался в поле, на ветру, в снегу, стоя на одном месте, и наконец, не входя во двор, опять сел в сани и велел ехать домой».

Что подтолкнуло Гоголя приехать в Преображенскую больницу понятно — он надеялся найти помощь. Н.Н. Баженов считал, что таинственная поездка была вызвана желанием Гоголя проконсультироваться со своим лечащим врачом этого единственного в то время в Москве общественного заведения для душевнобольных – c психиатром К. Солокогорским. «Вполне возможно, — писал Баженов, — что Гоголь, как это характерно для больных его типа, почуяв грозящую его душевной жизни катастрофу, бросился за помощью туда, но в столь же характерной для его страдания нерешительности остановился перед воротами больницы». Баженов, правда, также отметил, что психиатры в то время не смогли бы оказать ему помощь при той болезни, которой он страдал. Понятие о маниакально-депрессивном психозе было введено в психиатрические классификации уже после смерти писателя.

По другой версии, писатель хотел спросить совета у знаменитого в то время московского юродивого Ивана Яковлевича Корейши, которого многие считали прорицателем и святым человеком. Доктор Тарасенков к рассказу о поездке Гоголя сделал такое примечание: «В Преображенской больнице находится один больной, признанный за помешанного; его весьма многие навещают, приносят ему подарки, испрашивают у него советов в трудных обстоятельствах жизни, берегут его письменные замечания и проч. Некоторые радуются, если он входит с ними в разговор; другие стыдятся признаться, что у него были». Возможно, через Божьего человека Гоголь хотел узнать свою судьбу, а в последнюю минуту испугался услышать страшное предсказание.

Н.Н. Баженов собрал немало документов, на основе которых выстроил доказательства своей точки зрения. Однако поставив Гоголю психический диагноз, он был против употребления по отношению к писателю определения «сумасшедший», потому что это слово наводит на мысль о буйстве, бреде, галлюцинациях и нелепых поступках, которые не были свойственны Гоголю. В своем докладе Баженов также отметил, что причиной смерти писателя не мог быть никакой кризис, как считают многие литературоведы и люди, не компетентные в вопросах психиатрии, — Гоголь в течение всей жизни страдал душевной болезнью, приступы которой объясняют периоды повышения религиозности и уменьшения продуктивности писателя.

В то время, когда работа Баженова была опубликована, его мысли о Гоголе казались спорными и не получили широкой поддержки. Только после гоголевского юбилея у идеи о том, что писатель — это образец «прогенерирующего гения», появилось больше сторонников.